Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— Хочешь сказать, что это я, прикрыв дверь, подписал ему смертный приговор?
— Нет, конечно, — усмехнулся Николаев, — в любом случае его убрали бы, чтоб не рисковать.
— А сколько могло стоить это яичко там, за границей?
— Видишь ли, — Сергей почесал затылок, — яйцо не просто ювелирное изделие. Во-первых, работа Михаила Перхина, одного из лучших ювелиров фирмы Карла Фаберже. Во-вторых, принадлежало Александре Федоровне. Одним словом, за императорское яичко преступники могли отхватить у зарубежного антиквара или коллекционера не менее ста тысяч в конвертируемой валюте, которую у нас тоже можно было бы выгодно продать, а это уже тысяч четыреста на наши деньги.
— А как бы они перевезли сюда сто тысяч, опять под диваном в капитанской каюте?
— А их перевозить не надо просто уезжающий из страны человек, оставляет здесь свои накопления в рублях или в недвижимости, а там, за границей, получает, естественно, в пересчете на черный курс доллары или марки. Сейчас, когда многие сваливают за бугор, это довольно выгодный бизнес.
— Да, — тяжело вздохнул Соков, — за такие деньги, они, пожалуй, кого угодно убили бы.
— И еще убьют, если мы их не остановим. — Николаев захлопнул дипломат и встал. — Ты мне нужен, надо бы смотаться в одно место.
— Может, не я тебе нужен, а мой «форд»?
— Успокойся, вы оба.
— Куда? — спросил Соков, когда они заняли места в «форде».
— В трамвайно-троллейбусный парк.
Пилович Сергей нашел в цеху.
— Где же все ваши мужчины? — поинтересовался следователь, помогая ей поставить на стенд тяжелый электродвигатель.
Она улыбнулась и протянула Сергею ветошь.
— Вытрите руки. Где же им быть после получки? Отсиживаются по своим углам, боятся на глаза начальству попасть. У нас теперь с этим делом строго. У вас разве не так?
— Нет, почему же, у нас, как везде. Любовь Феоктистовна, я хотел бы вам показать несколько фотографий. Может, вы признаете кого-нибудь из них? — следователь вытащил из конверта несколько фотографий и, как фокусник, веером разложил на дипломате. Вот, посмотрите.
— Вот этот, — Пилович взяла одну из фотографий, — похож на солидного мужчину, стоявшего на тротуаре невдалеке. Правда, он здесь моложе.
— А человека, с которым вы столкнулись, выходя из трамвая, нет? — спросил Николаев.
— Нет. Он был такой сморщенный, и нос набоку.
— А говорили, что не запомнили его.
— Так вот, только это и помню, что нос набоку, — начала оправдываться женщина.
Сергей вытащил из дипломата еще один конверт.
— Любовь Феоктистовна, посмотрите тогда вот здесь.
— Да вот же он, — ткнула она пальцем в фотографию. — Я в руках держала две сетки, а он меня чуть с ног не сбил.
— Большое спасибо. До свидания.
— Не за что. Заходите в гости.
Николаев помахал ей в ответ рукой.
— Серега, пока ты ходил, тут ко мне пристал какой-то псих и стал требовать, чтобы я продал ему свой «форд».
— Ну и что ты ему сказал?
— Что он так же похож на коллекционера старинных автомобилей, как я на Рокфеллера.
— Я недавно разговаривал с одним старичком, так он сказал, что в последнее время особенно много развелось скупщиков и перекупщиков. На одного коллекционера приходится человек по десять спекулянтов. Представляешь, во сколько раз может возрасти стоимость какого-нибудь раритета, пока он их всех пройдет и каждый на ней «наварит»?
— Да, антиквары ворочают большими деньгами, — усмехнулся Владимир.
— Не все. Мне приходилось иметь дело со многими настоящими коллекционерами, и все они живут довольно скромно. Если и появляются у них деньги, то тратят их не на модные шмотки, а на пополнение своих коллекций, которые, кстати, потом переходят в наши музеи.
— Ладно, пускай живут, — согласился Соков, заводя машину. — Куда теперь?
— К шефу. Постарайся не отлучаться никуда далеко. Похоже, нам сегодня предстоит последняя и самая важная часть нашего дела — арест главных действующих лиц.
Николаев постучал и открыл дверь. Заведующий магазином стоял в пальто и шапке, перебирая какие-то бумаги. Увидев милиционера, он тут же захлопнул лежащий на столе большой черный кейс-атташе и спросил:
— Чем обязан?
— Гражданин Гребельский, мы по вашу душу, — Сергей вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул и положил на дипломат заведующего, — вот постановление на арест.
Гребельский было дернулся к дверям, но Соков положил ему на плечо руку и посоветовал:
— Лучше не надо.
Николаев показал на селектор.
— Вызовите сюда ваших помощников Афанасьева и Рекстыньша.
Заведующий снял свои фирменные очки, в упор, сквозь щелочки глаз, посмотрел на следователя и нажал кнопку на панели селектора.
— Афанасьев, Рекстыньш, тут вас тут друзья из милиции ждут не…
Николаев выключил селектор и спросил:
— Зачем вы это сделали?
Со двора послышался выстрел и звон разбитого стекла, затем громыхнуло еще три раза подряд. Сергей кивнул Володе. Тот выскочил в коридор и через минуту вернулся.
— Один готов, второго взяли живым.
Следователь вынул из кармана наручники, надел их на заведующего и подтолкнул его к двери.
— Идемте. Володя, осмотри здесь все и опечатай. Не забудь прихватить дипломат.
Раздался стук в дверь и в кабинет, в сопровождении милиционера, вошел заведующий антикварным магазином.
— Здравствуйте гражданин Гребельский, — сказал Сергей и показал на стул, — садитесь. Со вчерашнего дня я успел побеседовать со всеми сотрудниками антикварного магазина и у меня, естественно, появилось к вам несколько вопросов.
— Сразу же хочу заявить, что ни в чем не виноват, — заведующий закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула. Держался он сегодня намного свободней, чем вчера. — Мало ли, чего могут наплести обо мне мои недоброжелатели.
— Да, да, конечно. Начнем а самого начала. Когда вы впервые познакомились с Курлюковым?
— Что вы хотите сказать словом «познакомились»? У нас с ним никогда не было приятельских отношений, только чисто деловые, относящиеся к работе вверенного мне магазина. Впервые я увидел его, когда он десять лет назад пришел устраиваться на работу. Год он проработал продавцом, а затем, после смерти старого приемщика, я перевел его в оценщики.
— Тогда он и начал работать на вас или раньше.
— Я уже вам сказал, что ни в чем не виноват. Возможно, Курлюков за моей спиной и занимался чем-нибудь непотребным, но я об этом не знал. Правда, я недавно получил на него анонимное письмо, но не придал ему значения, мало ли кто и что пишет. Кстати, оно лежит у меня в письменном столе.
— Мы не только нашли его, но и получили идентичное послание.
— Вот, видите.
— Кстати, мы обнаружили в вашем кейсе еще одно, правда, не отправленное письмо, в котором некий доброжелатель ругает милицию и прокуратуру по поводу затянувшегося следствия по совершенно ясному делу Курлюкова.
— Такое письмо, и у меня в портфеле? — несказанно, по крайней мере внешне, удивился заведующий магазином. — Подсунули, как пить дать, подсунули. Явно кому-то не терпится упечь меня в тюрьму. Умоляю, ради Бога, не дайте опорочить мое честное имя. Посмотрите мою трудовую книжку, в ней одни благодарности. Мой магазин уже в течение пятнадцати лет занимает первые места в соцсоревновании. Именно благодаря этому наш торг держит переходящее красное знамя.
— Да, да, хорошо. А когда вы познакомились с Афанасьевым и Рекстыньшем?
— Опять вы за свое. Ну, пришли люди, устроились и работают. Думаете, каждому грузчику в душу залезешь. Попробуйте на восемьдесят рублей найти человека перетаскивать дубовые буфеты и шкафы. Тут не до выбора, любого возьмешь.
— Значит, до того, как они устроились в магазин, вы их не знали?
— Конечно, — заведующий вновь расслабленно откинулся на спинку стула.
— Вы не подскажете, где вы были в прошлый вторник с четырнадцати до пятнадцати?
— Как где? Дома. У нас в это время обед в магазине.
— А кое-кто утверждает, что видел вас на пересечении улиц Яуна и, Суворова.
— Ах да, — дотронулся до лба Гребельский, — извините, совсем забыл! Я случайно оказался там после того как какой-то старик попал под машину.
— Вы знали его?
— Откуда?
— Вы, кажется, открывали его паспорт.
— Да, хотел сообщить о происшествии его родственникам. Потом приехала милиция, и я ушел. В тот момент я был в таком состоянии! Эта кровь на асфальте… Ужас какой-то…
— Вы знаете человека, толкнувшего Федорова под такси?
— Я же говорю, что подошел уже тогда, когда начала собираться толпа. Люди говорили, он сам шагнул под машину.
— Вы не видели поблизости никого из знакомых?
